Авторы К.К., гражданка Дании, является матерью двух других соавторов C1 и C2, близнецов.
В 2013 году суррогатная мать в Украине родила C1 и C2 по соглашению о суррогатном материнстве с предполагаемыми родителями детей К.К. и её мужем, который был биологическим отцом. В свидетельствах о рождении К.К. и ее муж зарегистрированы как родители. В 2014 году детей привезли в Данию.
Хотя К.К. не была признана матерью по датскому законодательству, ей была передана совместная опека над детьми. Дети получили датское гражданство через своего отца.
К.К. также подала заявку на усыновление детей. Это заявление было отклонено по той причине, что она прожила в Дании с детьми всего четыре дня. Это решение было оставлено в силе в 2016 году Национальным социальным апелляционным советом. К.К. обратилась в суд с иском против этого решения. В 2020 году Верховный суд принял решение не в пользу К.К. Указывая выплату 32 265 евро клинике в Украине и согласие суррогатной матери на усыновление, Верховный суд постановил, что усыновление противоречит статье 15 Закона об усыновлении (это положение запрещает усыновление в случаях, когда должно быть согласие того, кому заплатили). Кроме того, со ссылкой на прецедентную практику, Суд постановил, что отказ не противоречит статье 8 Конвенции. Он упомянул о признании Судом приемлемого аналогичного запрета во Франции, который был направлен на сдерживание ее граждан от выезда за границу для использования вспомогательных репродуктивных методов, запрещенных в этом государстве. Среди прочего, он отметил, что Суд утверждал, что «наилучшие интересы ребенка включают не только уважение права ребенка на частную жизнь, но и другие компоненты, которые не обязательно имеют вес в пользу признания законного родителя» детские отношения между ребенком и предполагаемой матерью… [включая] защиту от рисков злоупотреблений, связанных с суррогатным материнством».
В особом мнении по делу указывалось, что «запрещение детям получить признание того, что лицо, которое они считали своей матерью на протяжении всей своей жизни [было] также их матерью с юридической точки зрения», нарушило бы права детей, предусмотренные статьей 8. Ссылаясь на статью 8 (право на уважение частной и семейной жизни), авторы жаловались, что решение Верховного суда нарушило их права. ЕСПЧ решил, что нарушение статьи 8 (право на уважение семейной жизни) ЕСПЧ отсутствует, установив, в частности, что:
– не нанесен ущерб семейной жизни К.К., которая без проблем проживала совместно с отцом детей;
– отсутствие нарушения статьи 8 в отношении права матери на уважение ее частной жизни, поскольку национальные власти поступили правильно, постановив это, чтобы защитить общественный интерес в контроле за оплачиваемым суррогатным материнством, по сравнению с правами К.К. по статье 8;
ЕСПЧ установил нарушение статьи 8 в отношении права на уважение частной жизни двух детей. Датские власти не смогли найти баланс между интересами детей и интересами общества в ограничении негативных последствий коммерческого суррогатного материнства, в частности, в отношении их правового положения и правовых отношений с К.К.